ЧУДЕСНАЯ ТРУБА
Дело в том, что для гения время течет по-другому. Масштаб его дарования чаще всего определяется длительностью временного промежутка от момента смерти мастера до момента “воскрешения” его произведений.
А все почему? Да потому, что при жизни гений всех раздражает. Он как бельмо на глазу, и даже не потому, что нет ему равных, а как любая аномалия — не понятный. Первая реакция — уничтожить, хотя бы для того, чтобы взять “тайм-аут” для понимания. А как поймем, всегда можно посмертно воздать должное и разместить во всех учебниках расхожую фразу: “По-настоящему его творчество было оценено только после смерти композитора (художника, писателя)”.
Именно поэтому гения чествуют только после смерти. Потому что гений идеален, а человек как носитель гениальности — несовершенен. Вот все и ждут, когда несовершенная часть отомрет.
Так что недаром сеньор Антонио проверяет на священнике свою догадку, наигрывая ему сначала свои мелодии, которые к концу жизни маэстро уже стали безвестными, а потом одну-единственную мелодию Моцарта, которую молодой человек не только с радостью узнает, но и автоматически подпевает. Для Сальери это свидетельство только одного — он не ошибся в Моцарте и теперь, по прошествии почти сорока лет, может с уверенностью сказать, что он, Сальери, был первым человеком, кто распознал в нескладном коротышке гения. Для него это тоже своеобразная победа, почему — объясним позднее.
СЛЕЗНЫЙ ДЕНЬ
Выдающиеся способности, как правило, даются ценой определенных уступок в других сферах существования. Именно поэтому в реальной жизни Моцарт был далеко не всегда успешен, состоял в масонской ложе, бегал от кредиторов и закончил жизнь нищим настолько, что был безвестно похоронен в общей могиле.
Так что гений, выражаясь языком психологическим, в любом случае девиант, то есть человек с отклоняющимся поведением, которого окружающие инстинктивно пытаются любыми средствами привести к понятной среднестатистической норме.
С другой стороны, казалось бы, ну, куда уж очевиднее — ведь гений же, что стоит власть и средства имущим устроить ему сносную жизнь? Цените, любите и пользуйтесь результатами труда. Ан нет! Весь фокус в том, что гений никого не оставляет равнодушным. Он всех “цепляет” и ото всех требует — самим фактом своего присутствия — хоть какой-нибудь реакции и отношения. Как говаривал Иван Васильевич Грозный в известной комедии Гайдая про смену своей профессии касательно одного такого “уникума”: “Я его на бочку с порохом посадил — пущай полетает”.
Похоже, что именно отсюда пошла всеобщая любовь к “желтой прессе” — ну нет для нашего сознания милее факта, чем тот, что “они” тоже люди и у них свои слабости есть! Помнится, одна знакомая, вполне интеллигентная дама, заявляла, что не любит творчество Федора Ивановича Шаляпина потому только, что он, цитирую, “был плохой семьянин”. Так что окружающие во все времена тянули, тянут и будут тянуть гениев в понятную логику повседневного существования.
Сюжет
Фильм начинается в сумасшедшем доме, куда уже старый Сальери попал после попытки самоубийства. Молодой священник приходит исповедовать его, и Сальери рассказывает ему историю своей жизни, а события фильма переносят нас в Вену 30 годами ранее…
История Сальери берёт начало в те времена, когда он был придворным композитором при дворе императора Иосифа II (роль исполняет Джеффри Джонс). Он успешен и популярен, доволен своей жизнью и музыкой. Он благодарен Богу, которому поклялся в вечной верности, за дарованные успех и славу. Он ещё не встречал Моцарта, но наслышан о нём и его музыке. Сальери заинтригован его популярностью и ищет с ним встречи на одном из приёмов. Но когда он наконец замечает Моцарта, это становится для него потрясением, ведь он видит его ползающим на корточках и грязно флиртующим с Констанц Вебер (впоследствии ставшей женой Моцарта). Сальери шокирован, он не понимает, как столь прекрасная музыка может быть написана этим юным дураком.
Сальери начинает казаться, что Бог специально создает прекрасную музыку именно через Моцарта, что бы показать его, Сальери, посредственность. Сальери убивается горем. Он отдавал всю свою любовь и музыку Богу, даже дал ради него обет безбрачия. А теперь Всевышний смеётся над его посредственностью. Разъярённый и потерянный Сальери отрекается от Бога. В потрясающей сцене он срывает со стены распятие и сжигает его в огне. Он клянётся, что отныне он, Сальери, будет врагом Господа и обещает отомстить Ему, уничтожив Моцарта.
Всю оставшуюся часть фильма Сальери притворяется союзником и другом Моцарта, в то же время прилагая все усилия, чтобы разрушить его репутацию и лишить его композиции успеха. Моцарт же опрометчив, как социально, так и материально. Его первоначальный успех при дворе вскоре исчезает, а многочисленные попойки и вечеринки нанесут сокрушительный удар по его состоянию. Здоровье, брак и репутация Моцарта при дворе серьёзно страдают, но его музыка по-прежнему превосходна. Слишком гордый, чтобы преподавать, он лишь сочиняет сам, но этого не хватает, чтобы оплатить его расточительность.
Тогда Сальери и придумывает план своей мести. Он заставляет Моцарта поверить, что его умерший отец воскрес из могилы, чтобы заказать реквием (при жизни отец Моцарта был властным и жестоким, он подавлял творческие стремления Моцарта и сломил его волю), вера, что призрак отца посещает его, спровоцировала у Моцарта нервный срыв, и его тяга к алкоголю стала постоянной. Сам план Сальери был безумным и гениальным одновременно. Он состоял в том, чтобы тайно заполучить законченный реквием, убить Моцарта, и затем сыграть реквием у него на похоронах, утверждая, что он, Сальери написал его. Он полагал, что украв прекрасный реквием Моцарта, он украдёт его у самого Бога. А если история запомнит его, Сальери, как гениального композитора, благодаря музыке украденной у самого Господа, его месть будет исполнена.
На следующее утро жена Моцарта возвращается домой, найдя там Сальери, она требует, чтобы он немедленно уехал от них и прячет незаконченный реквием под замок, отказываясь отдать его Сальери. Констанц идёт к кровати Моцарта, чтобы утешить своего мужа, но находит его мёртвым. План Сальери терпит крах, ему не удалось украсть реквием.
Похороны Моцарта проходят незаметно. Его хоронят в безымянной братской могиле.
Повествование опять переносит нас в сумасшедший дом, и мы видим, как потрясен молодой священник исповедью Сальери. Престарелый Антонио говорит священнику, что не он, Сальери, а Бог убил Моцарта. Он говорит, что “милоседрный” Всевышний предпочёл убить Моцарта, чем позволить Сальери украсть его музыку.
Фильм заканчивается, крупным планом, на Сальери, с трудом закрывающем усталые глаза, ибо ему не даёт покоя память о раздражающем ребяческом смехе Моцарта, который заполняет заключительные секунды фильма, показывая, что Бог всегда смеётся последним и нет никакого прощения.
“Данаиды”
Первая лирическая трагедия Сальери, исполненная в Париже 26 апреля 1784 года в присутствии самой Марии Антуанетты, имела огромный успех. Однако у общественности возникли вопросы по поводу авторства “Данаид”.
Либретто было создано специально для Кристофа Виллибальда Глюка, который, перенеся два инсульта, отошел от композиторсткой деятельности. Заказчика оперы – руководство Королевской академии музыки – очень расстроил отказ и еще больше насторожило предложение мастера обратиться к его молодому ученику Сальери, чье имя в то время еще не достигло парижских театров.
На афишах были напечатаны два имени – Глюка и Сальери. Но после тринадцатого представления первый обратился к публике с письмом следующего содержания:
Ученик поспешил ответить наставнику:
Несмотря на созданную вокруг авторства “Данаид” шумиху, именно с этой оперы началась карьера Сальери в Европе. Как утверждают музыковеды, партитура произведения свидетельствует о том, как много почерпнул начинающий композитор от автора “Орфея и Эвридики”.
Но отличает оперу индивидуальность, авторская самостоятельность, что автоматически исключает Сальери из числа эпигонов Глюка.
А. Сальери, “Данаиды”. Les Talens Lyriques, дирижер Кристоф Руссе:
Награды
Действие происходит в Вене в ноябре 1823 г., а воспоминания Сальери относятся к десятилетию 1781–1791 гг.
Неожиданно возвращается Констанция. Она готова отдаться Сальери, но он не даёт воли своему вожделению: ведь он борется не с Моцартом, а с Господом Богом, так сильно его возлюбившим. На следующий день Сальери соблазняет Катарину Кавальери, нарушая тем самым обет целомудрия. Затем он выходит из всех благотворительных комитетов, нарушая свою клятву о помощи ближним. Он рекомендует императору в качестве учителя музыки для принцессы Елизаветы весьма посредственного музыканта. На вопрос императора о Моцарте Сальери отвечает, что безнравственность Моцарта такова, что его нельзя и близко подпускать к молодым девушкам. Простодушный Моцарт не подозревает о кознях Сальери и продолжает считать его своим другом. Дела Сальери идут в гору: в 1784 и в 1785 гг. публика любит его больше, чем Моцарта, хотя именно в эти годы Моцарт пишет свои лучшие фортепьянные концерты и струнные квартеты. Публика рукоплещет Моцарту, но тут же забывает его музыку, и лишь Сальери да ещё несколько посвящённых знают настоящую цену его творениям.
Сальери встаёт с кресла и, глядя в зрительный зал, отпускает грехи посредственностям всех времён и народов. Звучат последние четыре такта траурного марша Моцарта.
Кастинг: бесконечные пробы, замены, интриги и подвиги
Считается, что на роли Моцарта и Сальери пробовались в общей сложности более тысячи человек. Амадея поначалу должен был сыграть Кеннет Брана, но поразмыслив, Форман решил снимать исключительно американских актеров. Забегая вперед скажем, что им он запрещал даже пытаться говорить как европейцы, чтобы исполнители полностью сосредоточились на характерах персонажей, а не на их национальных особенностях и акцентах.
На съемках фильма «Амадей» (1984) / Фото: Warner Brothers
Вслед за Браной были отметены такие претенденты с британскими корнями, как Мик Джаггер и в разное время игравшие Моцарта в бродвейском «Амадее» Тим Карри и Марк Хэмилл. Ну а после проб «безумного Макса из Австралии» Мэла Гибсона Форман решил и вовсе прекратить рассматривать кандидатов с бэкграундом известности.
В результате на роль Моцарта был утвержден Том Халс, прошедший испытание восьмичасовыми скрин-тестами, а на партию Сальери Форман позвал Ф. Мюррэя Абрахама, который в одном из этих скрин-тестов спонтанно поучаствовал. Изначально актер рассчитывал на небольшую роль, но однажды во время проб режиссер попросил его подыграть Моцарту, так как больше было некому. Спонтанная читка убедила Формана, что лучшего Сальери он не найдет.
На съемках фильма «Амадей» (1984) / Фото: Warner Brothers
Любопытно, что между исполнителями главных ролей сложились довольно непростые, как и у их героев, взаимоотношения. Точнее — с подачи Тома Халса актеры практически не общались вне кадра, и порой Ф. Мюррэй Абрахам ревновал не замечавшего его партнера к другим артистам, с которыми тот был душой компании. Таким образом экранные Моцарт и Сальери поддерживали между собой необходимое для вхождения в роль напряжение.
Вручение «Оскара» Ф. Мюррэю Абрахаму
Впрочем, и без этой хитрой интриги Халс и Абрахам выкладывались полностью, чтобы создать яркие и достоверные образы. Первый не только освоил описанный в дневниках современников диковатый смех Амадея, но и по четыре часа в день обучался игре на фортепиано, в результате достигнув такого уровня, что в картине нет ни одной фальшивой ноты — Халс ни разу не промахнулся мимо клавиш, даже когда его перевернули. К слову, музыка к фильму была записана заранее и играла на площадке во время съемок, как и полагается третьему центральному персонажу картины.
Сцена из фильма «Амадей» (1984)
Второй в свою очередь познал все прелести сложного грима. Съемки сцен с пожилым Сальери продлились две недели, в течение которых Ф.Мюррэй Абрахам каждый день в 4:30 утра садился в кресло легендарного Дика Смита и выходил на площадку в 10:00 в образе старика. Пока его гримировали, актер успевал хорошенько устать, благодаря чему перевоплотиться в человека «на последнем издыхании» становилось гораздо проще.
На съемках фильма «Амадей» (1984) / Фото: Warner Brothers
Тем временем Том Халс репетировал с Мэг Тилли сцены из супружеской жизни Моцарта, как вдруг актриса сломала ногу и выпала из рабочего процесса на целых пять недель. Форман счел этот срок слишком долгим и начал спешно искать другую исполнительницу роли Констанции.
Директор по кастингу порекомендовала посмотреть ее ученицу Элизабет Берридж. Пообщавшись с актрисой, режиссер пришел к выводу, что она похожа на Констанцию даже по характеру. Так замена была найдена, а за Тилли Форман закрепил роль в своем следующем «галантном фильме» («Вальмон», 1989).
Кадр фильма «Амадей» (1984). Том Халс и Элизабет Берридж / Фото: Warner Brothers
На съемках фильма «Амадей» (1984). Том Халс и Мэг Тилли / Фото: Warner Brothers
Если основное режиссерское требование к исполнителям главных ролей заключалось в достоверности («Зритель должен видеть Моцарта и Сальери, а не актеров!»), то кандидатов во второстепенные персонажи Форман отбирал по принципу «раз увидишь — не забудешь». Так в картину попали такие колоритные харизматики, как Джеффри Джонс, Патрик Хайнс, Кеннет МакМиллан, Барбара Брайан и Винсент Скьявелли. Совсем юная, семнадцатилетняя Синтия Никсон засветилась в «Амадее» в роли нанятой Сальери служанки-шпионки.
Кадр из фильма «Амадей» (1984) / Фото: Warner Brothers
Опера “Тарар” (“Аксур, царь Ормузский”)
Трагикомическая опера в пяти актах была впервые сыграна в Вене в январе 1788 года. Первая версия шла на французском языке (либретто написал сам Бомарше) под названием “Тарар” (вспомните пушкинское “Ты для него “Тарара” сочинил, вещь славную. Там есть один мотив… Я все твержу его, когда я счастлив”).
После ее грандиозного успеха Сальери предложили сделать вариант на итальянском языке (“Аксур, царь Ормузский”). Композитор попросил взяться за этот заказ Лоренцо да Понте (автор либретто к трем операм Моцарта).
Пьер Огюстен Карон де Бомарше видел “Тарара” как синтез комедии и трагедии, восточной экзотики и романтизма. Драматург насытил текст политическими аллегориями, обращенными к предреволюционной парижской публике. По его убеждениям, изложенным во вступлении к либретто, опера, не обнаруживая принадлежность ни к трагедии, ни к комедии, способна объединять в себе элементы обоих этих жанров
Для писателя было важно найти ту точку пересечения, где современная французская опера воспринималась современниками с тем же пиететом, как великая древнегреческая трагедия
Бомарше мечтал сделать оперу вместе с Глюком, которого боготворил за “Альцесту” по Евпириду. Однако тандему не суждено было состояться: композитор был совсем плох, зато свято верил в молодое поколение. Успех “Данаид” послужил хорошим аргументом для того, чтобы Бомарше предложил Сальери взяться за работу. Партитура “Тарара” создавалась около двух лет.
Завязка либретто такова: в стране Хормуз у Персидского залива правит король Атар. Евнух Кальпиджи превозносит его полководца Тарара. Из зависти Атар отдает приказ сжечь дом Тарара, а красавицу жену Астазию поместить в королевский гарем. Тем временем у границ Хормуза скапливаются войска варваров. Главный жрец предлагает избрать военачальника. Им становится Альтамор, которому поручено убить Тарара. Главный герой узнает, кто украл его супругу, и собирается на ее поиски.
Финал у оперы оптимистичный – зло в лице короля наказано (Атар кончает жизнь самоубийством), а преодолевший череду испытаний Тарар получает трон.
Бомарше был убежден в безоговорочном превосходстве слова над музыкой. Тем не менее о Сальери, у которого, кстати, есть опера “Сначала музыка, потом слово”, он отзывался с уважением и теплом:
Либретто “Тарара” автор посвятил Сальери (случай экстраординарный для XVIII века):
Совместные усилия не были напрасны – опера выдержала более 130 представлений и вернулась на сцену в обновленном виде в разгар Французской революции: к финалу была добавлена сцена коронации Тарара.
А. Сальери, “Тарар”. Deutsche Handel Solisten, дирижер Марко Армильято:
ПОСРАМИВ НЕЧЕСТИВЫХ
Чтобы понять, чем вызвана изначальная неприязнь “скромных тружеников искусства” к гениям, отвлечемся на минутку и представим себе, что вот такой вот “Моцарт” преспокойно живет у вас в соседнем подъезде. При этом он ваш конкурент — композитор, прославившийся еще с ранних лет выдающимися способностями.
Вы, в свою очередь, тоже не лыком шиты и талантом, потом и кровью к 24 годам получили должность придворного композитора, а в 38 стали еще и капельмейстером императорского оркестра. При этом ваши оперы с большим успехом идут на всех сценах Европы, а в учениках в разное время числятся Бетховен, Шуберт, Лист, Гуммель и другие видные композиторы начала XIX века. То есть вы человек во всех смыслах незаурядный, но… И вот это самое “но” и составляет сущность проблемы гениальности. Как сказал когда-то один из соучеников пианиста Святослава Рихтера профессор И. Бендицкий: “Вы что, думаете, я меньше занимался, чем Рихтер?”
Итак, в самой сущности гениальности, несомненно, заложена несправедливость. При этом с гением по большому счету даже конкурировать невозможно! То есть в рамках обычного, сиюминутного человеческого понимания, конечно, можно, и даже можно его победить. Но весь фокус в масштабах, в “планке”, которую способны поставить перед собой соревнующиеся. Основная-то несправедливость заключается именно в том, что по “гамбургскому счету” гения обыграть невозможно! В этом-то и заключается одна из проблем киношного Сальери — рожденный побеждать в рамках своего времени, он бессилен перед лицом вечности. В то же самое время ему доступно понимание истинной ценности и масштабов соревнования.
Любой честный труженик вполне может выдвинуть в адрес гения несколько вполне обоснованных “обвинений”.
Например, то, что для рядового человека представляет собой предмет ежедневного приложения титанических усилий, для человека гениального являет собой неприметную черновую работу, которую он делает где-то там, внутри, причем с феноменальной производительностью. Достаточно сказать, что три наиболее известные свои симфонии Моцарт написал за полтора месяца, а опера “Женитьба Фигаро” была создана за шесть недель.
Кстати, в нашей культуре существует расхожее мнение о том, что гений — эдакий “божий одуванчик”, ранимое, тонко чувствующее существо, требующее постоянной заботы и опеки. Возможно, оно так и есть, но при этом совершенно упускается из виду другая сторона, как раз гениальная: перед нами — мощнейший механизм по производству, в нашем случае музыки, целая фабрика по ее изготовлению.
В этой связи стоит напомнить замечательный эпизод, когда Сальери узнает, что Моцарт работает “без черновиков”. То есть все те мучительные процессы отбора вариантов развития музыкального текста, которым сам Сальери посвящает часы упорного “потного” труда, происходят в гениальной голове Моцарта “без участия” самого композитора. Конечно же, это замечательная метафора, у Моцарта есть черновики, но, по утверждению музыковедов, если попросить обычного музыканта просто переписать от руки все созданное Амадеем, ему не хватит средней продолжительности человеческой жизни!
Как вы будете с такой “махиной” конкурировать? Вот и ищут соплеменники уязвимые места там, где они гению ровня, в той сфере, где, сообразуясь с законами равновесия, у этого человека есть изъян.
Признание: 8 Оскаров и статус классики
За бунтарский дух и хулиганство гения, который в фильме Формана кажется ближе и понятнее, чем в книгах и рассказах музыкальных педагогов, зрители главным образом и полюбили картину. Киноакадемики в свою очередь оценили детальную проработанность грандиозной костюмной постановки, где даже среди многочисленной массовки вы не найдете статиста, одетого не по моде XVIII столетия.
Картина получила восемь премий «Оскар» (в том числе за лучший фильм, режиссуру, сценарий, продакшн-дизайн, костюмы и звук) и успела стать признанной классикой кинематографа задолго до своего 35-летия.
Афиша «Амадей» (1984) / Фото: Warner BrothersЕще больше полезных статей на tvkinoradio.ru для сценаристов, режиссеров, операторов, монтажеров, художников-постановщиков, художников по костюмам, звукорежиссеров, композиторов, супервайзеров визуальных эффектов и продюсеров.
Запуск: от пьесы к сценарию
Лондон, 1979 год. Режиссер Милош Форман, чьи фильмы после успеха «Пролетая над гнездом кукушки» неизменно становились событиями мирового масштаба, собирается в Королевский национальный театр смотреть пьесу «Амадей» Питера Шеффера.
Настроен он весьма скептически, потому что не верит в постановки с центральным персонажем-композитором — какие там могут быть диалоги, если дело героя не говорить, а писать музыку? После спектакля, потрясенный увиденным Форман понимает, что должен перенести творение Шеффера на экран.
Милош Форман, Сол Заенц и Питер Шеффер / Фото: Сол Заенц
Окончив работу над «Регтаймом», он заручается поддержкой сопродюсера «…Кукушки» Сола Заенца, который уже успел открыть собственный продакшн The Saul Zaentz Company, и начинает сотрудничество с Шеффером. Автор пьесы практически поселяется в доме Формана в Коннектикуте, где драматург и режиссер пишут сценарий «Амадея», прослушивая музыку Моцарта минимум два часа в день. Так она становится третьим главным персонажем, своего рода «голосом Бога» в этой истории конфликта человека и Создателя.
Драматургия: «божественная трагедия» в трех актах
Вымышленное противостояние Антонио Сальери и Вольфганга Амадея Моцарта здесь, как и во вдохновившей Шеффера «маленькой трагедии» Пушкина, является подходящим материалом для разговора на вечные темы.
Как справедливо отмечал Сол Заенц, название фильма и его первоисточника намеренно вводит зрителя в заблуждение, ведь это прежде всего история «покровителя посредственностей» Сальери и его взаимоотношений с Богом. Последние обрели в картине драматургическую трехактную структуру. В прологе показано из ряда вон выходящее событие — попытка самоубийства старика Антонио, а далее через его диалоги со священником в сумасшедшем доме (думается, такое место действия предложил именно Форман) мы узнаем, почему Сальери резал себе горло с именем Моцарта на устах.
Сцена из фильма «Амадей» (1984)
В первом акте герой предстает богобоязненным человеком, который старается быть нравственным и соблюдать заповеди, полагая, что за такие труды господь будет благоволить его занятию музыкой. Однако знакомство с Моцартом заставляет Сальери усомниться в справедливости Всевышнего, который одарил невероятным талантом и сделал своим «наместником на Земле» вульгарного пошляка.
Во втором акте, подпитанные ревностью из-за интрижки Амадея и Катерины семена сомнения прорастают, и герой отрекается от Бога. Он начинает строить Моцарту разнообразные козни и унижает его жену Констанцию в отместку за Катерину.
Сцена из фильма «Амадей» (1984)
Третий акт можно условно обозначить как «Битву с Господом и примирение». В нем Сальери переходит от мелких козней к истинному коварству, цель которого — психически подавить и довести до гибели «наместника Бога на земле», затем присвоив себе его последнее произведение.
Однако в чудовищный план вмешивается божий промысел, благодаря которому Сальери убеждается в существовании высшей справедливости. В финале он примиряется с собой и собственной посредственностью, ведь и она, в сущности, дарована по воле Создателя так же, как гению дан талант.
Сцена из фильма «Амадей» (1984)
ДЕНЬ ГНЕВА
Важно, что в мире существует изначальная несправедливость под названием “гений”. И важно то, что гениев методично убивают их современники, причем делают это, исходя из чувств гармонии, порядка и справедливости
Так что в плане культурно-историческом Сальери навсегда останется убийцей Моцарта, потому что точно так же, как и Моцарт, Сальери давно уже превратился в художественный образ, олицетворяющий человеческое начало, всем своим нутром противящееся самому факту существования феномена гениальности.
Прошу заметить, что во всех известных мне вариантах развития этого сюжета фигура Сальери с психологической точки зрения намного содержательнее и интереснее, чем довольно шаблонный образ “невинно убиенного” Моцарта. А поскольку эта ситуация всегда рассматривается исключительно с позиции вечности, то как бы само собой разумеется, что Моцарт олицетворяет добро, а Сальери, естественно, зло.
Создатели “Амадея” тоже главным героем фильма сделали именно сеньора Антонио (Фарид Мюррэй Абрахам), но не пошли по шаблонному пути, а поместили повествование в двух временных пластах. Первый — старый, больной, одинокий Сальери в сумасшедшем доме вместо исповеди рассказывает священнику историю своих взаимоотношений с Моцартом; второй — сама эта история. Именно этим приемом кроме задач художественных авторы решают одну очень важную психологическую задачу.
Реквием до-минор
В 1804 году Сальери написал Реквием для собственных похорон. Однако они состоялись только спустя 21 год после окончания работы над заупокойной мессой. Музыковеды до сих пор гадают о мотивах этого странного поступка.
Kyrie из Реквиема А. Сальери
Уподобляясь Гийому Дюфаи, завещавшего исполнить во время заупокойной службы собственную обработку Ave regina celorum, Сальери, без видимых на то причин преждевременно думал о смерти и посвятил этим размышлениям крупное произведение для четырех солистов, хора и оркестра.
Рудольф Ангермюллер, специалист по Моцарту, полагал, что таким образом Сальери прощался со своей принадлежностью к светской музыке. После многочисленных успешных опер он принял решение вернуться к истокам – церковным сочинениям. Религиозные аспекты также могли спровоцировать резкий отход от прежних творческих взглядов.
Кроме того, Сальери помнил о судьбе Гассмана, которого он называл вторым отцом. Во время одной из поездок по Италии с композитором произошел несчастный случай, серьезно подорвавший его здоровье: из-за этого он, подобно Моцарту, оставил незаконченным реквием.
Реквием Сальери, возможно, не может быть причислен к безоговорочным шедеврам в этом жанре духовной музыки, но точно не заслуживает забвения.
А. Сальери, “Реквием”. Оркестр Молдавского радио и телевидения, дирижер Владимир Чолак:
На эту тему:
Реквием Моцарта прозвучит в Соборе святых Петра и Павла
Моцарт в топе
Амур и омар
В Усадьбе Васильчиковых состоится концерт «Блистательный Сальери»
«Посвящение Моцарту»
Пение мира о самом себе
Визуальное решение: достоверность и немного панка
Формановское стремление к достоверности распространилось и на визуальные аспекты картины
Для режиссера было важно максимально точно передать стиль эпохи рококо. Подходящие локации он нашел в своей родной Праге, где в отличие от Вены сохранились приметы Старого города — брусчатка и дома XVIII века без телевизионных антенн
Именно в столице Чехии в 1787 году состоялась премьера оперы Моцарта «Дон Жуан», и два века спустя режиссеру Милошу Форману удалось воспроизвести это событие в том же антураже — на сцене пражского Сословного театра. Там же прошли съемки и других оперных представлений, упомянутых в фильме. Стоит отметить, что костюмы (Теодор Пиштек) и декорации (Патриция Фон Бранденстайн и Карел Черны) ко всем сценическим постановкам создавались по сохранившимся эскизам XVIII века.
Сцена из фильма «Амадей» (1984)
Эпизоды в психиатрической лечебнице также были сняты в настоящей, правда, военной больнице, построенной в 1737 году для ветеранов. При этом сама палата Сальери была специально сооружена на студии Баррандов, где также были построены еще три искусственные декорации: «народный» театр, где играет труппа Шиканедера, венские апартаменты Моцарта и лестница, на которой он встречает отца, одетого в черное.
Кадр из фильма «Амадей» (1984) / Фото: Warner Brothers
Правдоподобие требовало естественного освещения, ведь электричества в XVIII века не было. Особенно сложными с этой точки зрения оказались сцены в опере. Съемочная группа опасалась, что от обилия канделябров и свечей может начаться пожар, поэтому на площадке дежурили сорок пожарных.
За постановку оперных сцен фактически отвечала Твайла Тарп, ранее работавшая с Форманом над мюзиклом «Волосы». В «Амадей» она привела знакомых артистов и привнесла в бессмертную классику элементы собственного эклектичного стиля.
Как вспоминал режиссер, благодаря Тарп он мог сосредоточиться на чисто кинематографических задачах и работать в союзе с оператором Мирославом Ондржичеком. Кадры, где мы видим представление будто бы из зала, были сняты с верхней точки с помощью операторского крана, а, чтобы запечатлеть Моцарта или Сальери в дирижерском экстазе, создатели располагали камеру за сценой.
На съемках фильма «Амадей» (1984) / Фото: Warner Brothers
Форман вообще придерживался мнения, что выбор композиции и ракурса должен работать на внятное и убедительное изложение истории. Вот почему широкоугольный объектив используется в «Амадее» не для экспериментов, а с традиционной целью охватить большое пространство в кадре (сцены приемов и балов), тогда как крупные планы снимаются с нормальным фокусным расстоянием.
Кадр из фильма «Амадей» (1984) / Фото: Warner Brothers
Кадр из фильма «Амадей» (1984) / Фото: Warner Brothers
Ну и, конечно, достоверность в отображении событий «галантного века» немыслима без аутентичных нарядов. Поразительно, но некоторые костюмы на Абрахаме в действительности принадлежали Сальери, и их надо было носить особенно аккуратно.
В своей работе Теодор Пиштек вдохновлялся живописью Ватто и Фрагонара и показал рококо во всей ее грандиозности — утянутые в корсеты дамы в многоэтажных пышных юбках похожи на ожившие десерты и под стать им кавалеры в напудренных париках. К слову, эти аксессуары для головы имеют особое значение в образе Моцарта, потому что в его случае они видятся авангардными даже на фоне ультраэкстравагантной эпохи. В придуманных Пиштеком париках хулиган и щеголь Амадей выглядит как панк или звезда New Wave-сцены 1980-х — настоящий человек из будущего, чья музыка опередила время.
Кадр из фильма «Амадей» (1984) / Фото: Warner Brothers
