«Жар тела» (1981)
Body Heat
В жаркое лето во Флориде посредственный адвокат, предпочитающий одноразовый секс, знакомится с женщиной из фильмов сороковых: блондинка, молода, красива, замужем за богатым и несчастлива. Для полноты картины она дарит ему шляпу. На этом месте ему следовало бы вспомнить, чем обычно заканчиваются фильмы сороковых.
В неонуаре, который взял из «Двойной страховки» Билли Уайлдера всё, что мог, состоялся двойной дебют. Это была первая режиссерская работа сценариста Лоуренса Кэздана, которого навечно припахали к «Индиане Джонсу» и «Звездным войнам», поэтому «свое» он снимал мало. И первое экранное появление Кэтлин Тёрнер, белокурой бестии, которая была до Шэрон Стоун в «Основном инстинкте» и осталась навсегда голосом Джессики Рэббит (она не злая, ее просто такой рисуют). Из 80-х здесь — горячая эротика с потными телами и деньги как метафизическая субстанция эпохи яппи; в самодовольной усмешке богатенького Буратино уже проглядывает звериный оскал Гордона Гекко из «Уолл-стрит». Криминальные любовники распаляют себя мечтами. Секс и деньги. Секс и успех. Секс и смерть. Все виды афродизиаков в одном флаконе.
«Баллада о Джеке и Роуз» (2005)
The Ballad of Jack and Rose
Джек и Роуз живут в заброшенной коммуне хиппи, где, кроме них, никого нет, да им никто и не нужен. Они лежат в траве, любуясь облаками и обмениваясь обожающими взглядами. У Джека больное сердце, и Роуз следит, чтобы он не курил и пил лекарства. Когда Джек дотрагивается до Роуз, проводя пальцем по ее губам, она сладко замирает. Когда появится другая женщина, она долго не продержится, потому что Джек и Роуз по-настоящему любят только друг друга. А еще Джек и Роуз — отец и дочь.
Существует понятие “unresolved sexual tension”, которое в переводе почему-то теряет часть очарования: «нереализованное сексуальное напряжение». В «Балладе» от напряжения трещит экран. Стараниями Дэниела Дэй-Льиюса в роли человека, во всех смыслах измученного своим сердцем, и нимфетки Камиллы Белль в роли невинности, не осознающей своей порочности, а то и вовсе ее лишенной. Когда рассерженная вторжением чужеземцев девушка со страстной убежденностью заявит отцу: «Ты просто испугался того, что скажут люди», — невольно задумаешься: а не права ли она, и вообще, кому какое дело? Лиричность фильма спасает его от диагноза «эдипов комплекс». Как ни удивительно, это просто история любви. И самая выдающаяся в кино манифестация потери девственности с вывешиванием простыни, на которой красуется кровавое пятно и надпись: «Это был эксперимент».
«И Бог создал женщину» (1956)
Et Dieu… créa la femme
Сироту Жюльетт, любительницу танцев и красных платьев, берет к себе семейная пара. «Папаша» подглядывает, как она загорает голышом, «мамаша» называет ее «распутницей» и собирается сдать обратно в приют. Богатый поклонник, который всё ищет случая ее купить, чтобы не допустить отъезда Жюльетт, подталкивает ее к замужеству. «Я никому здесь не нужна», — говорит она, наученная недавним горьким опытом: Антуан, в которого она была влюблена, брякнул приятелю, что «такие» годятся лишь на то, чтобы переспать и сразу забыть. Но брат Антуана любит Жюльетт и делает ей предложение. Она соглашается и остается в маленьком городке у моря — ходячий соблазн в красном платье посреди толпы мужчин.
Знаковый фильм Роже Вадима очень легко принять за сеанс мастурбации на Брижит Бардо, которая действительно в этой роли более-менее обессмысливает порноиндустрию. Так картину поначалу и оценили. В Америке против ее показа выступала Лига благопристойности и еще целая куча организаций, устраивая пикетирования перед сеансами. Священник из Нью-Йорка пригрозил за просмотр отлучением от церкви. В Англии на всякий случай убрали из названия Бога.
Прошли десятилетия, и по-прежнему не всем удается разглядеть в фильме что-то, помимо ослепительного великолепия Бардо. Не каждого сражает драма страшного одиночества свободолюбивого человека, запертого в клетке ханжества. Она — «шлюха», потому что любит танцевать и красные платья. Она — «шлюха», потому что сексуальна и нравится мужчинам. Она — «шлюха», потому что не соблюдает завета не давать поцелуя до свадьбы. И не обольщайтесь насчет прогрессивности нашего времени. «Она» по-прежнему «шлюха» — носит короткие юбки, не носит паранджу, у нее были любовники, она была замужем, она не была замужем. Она — «шлюха». Точка. Женщина, что с нее взять, Бог такой создал.
«Небесные жены луговых мари» (2012)
По заснеженной деревне безмолвно и в чем-то страшном идет группа колядующих в личинах и накладных грудях. Валят женщину на землю. Та отбивается, забегает в соседний дом и жалуется хозяйке, что сначала любовник все ноги вывихнул, «пока драл», а теперь эти празднующие напали. По весне парень придет за помощью к дочери ветра, она задерет юбку и позовет ветер, потому что она ему не дочь, а любовница. Летом обнаженные девушки будут купаться в реке, а осенью лесная ведьма потребует у женщины, чтобы дала переспать с ее мужем. Женщина откажется и проснется заколдованной: в ее влагалище поселится птица. Чтобы расколдовать, придется-таки мужу с ведьмой спать. Женщина расколдуется, а потом повесится, тут и сказочке конец.
Одна из последних надежд российского кинематографа, режиссер Алексей Федорченко, называет свой сборник киноновелл о жизни народа мари «марийским Декамероном». И верно: есть тут и простодушная игривость, и разудалый частушечный эротизм, и много всего «срамного», чего человек городской и просвещенный ждет от язычества и деревенского уклада. Играй, гармонь, эй, давай, наяривай, а мы сейчас на ваш срам поглядим. Но ни режиссер, ни мари сраму не имут. Как дети. Двадцать три героини с именами на букву «о» — Одоча, Оразви, Окалче, Орика — проживают короткие экранные жизни, в которых люди разговаривают с березами и ветром, хранят тысячелетние традиции предков и не выезжают на природу, а являются ее частью. Весна, лето, осень, зима… и снова весна. И секс, вращающий колесо жизни в ее первозданной простоте, не испорченной городским неврозом и просвещением.
«Этот смутный объект желания» (1977)
Cet obscur objet du désir
Состоятельный пожилой господин Матье по уши втрескивается в юную служанку Кончиту. Служит она недолго: во-первых, у нее плохо получается, во-вторых, очарованный Матье готов всё бросить к ее ногам: кольца и браслеты, шляпки и жакеты. Но Кончита буквально раздваивается в выражении чувств. То к сердцу прижмет, то к черту пошлет. И никак не соглашается на секс, от чего влюбленный впадает в неистовство.
Последний фильм великого испанца Бунюэля, одного из отцов киносюрреализма, звучит как его обычная пощечина общественному вкусу, но не такая громкая, как прежде. Под занавес мэтр снял почти беззлобную и очень смешную пародию на все фильмы о любовной одержимости, включая «Головокружение» Хичкока. Чего стоит сцена сдирания с прекрасной девственницы адских панталон, которые, видимо, как штаны Халка, переживут ядерный взрыв и надежно сохранят ее «цветок». Или коричневый мешок, который безо всякого повода появляется в кадре. Или тот факт, что Кончиту играют две разные женщины — французская Снежная Королева Кароль Буке и огненная испанская танцовщица фламенко Анхела Молина, — а герой этого даже не замечает. Ослепленный желаниями, он влюблен в любовь, а не в настоящую женщину. В Париже тем временем раздаются взрывы террористических бомб и чьих-то оргазмов, которые много лет спустя услышит Амели. Но Матье не видать оргазмов, как своих ослиных ушей. Не для него эта роза расцвела.
«Горькие слезы Петры фон Кант» (1972)
Die bitteren Tränen der Petra von Kant
Успешная модельерша Петра переживает последствия развода с человеком, который не мог ей простить, что она больше зарабатывает. Еще не окрепнув, она знакомится с манекенщицей Карин и в нее влюбляется, но той нужны от Петры только связи и деньги. Манекены, которыми набита дизайнерская студия, наблюдают за происходящим пустыми глазами. Безмолвная секретарша подает чай.
«Секс — это абсолютное оружие» — заманивает слоган фильма, но это кликбейт: секса не будет. Не помогает даже то, что муза Райнера Фассбиндера Ханна Шигулла, сыгравшая красивую прохиндейку Карин, сама по себе — секс. В атмосфере театрализованной отчужденности и барочной искусственности звучит нескончаемый монолог сильной героини, которая всего добилась, а теперь не очень понимает, что с этим делать. Мужчин как слабый пол она вычеркнула, попробовала с женщиной — лучше не стало. Садомазо-отношения с секретаршей ее скорее раздражают. Проблема внутри, и она пытается ее нащупать — через истерику, через новые ошибки, через столкновение со «свободной любовью», не предаваться которой в 70-е считалось почти неприличным, через борьбу с собственным буржуазным хищничеством и жаждой обладания людьми как вещами. Фассбендер — добрый, и в финале Петра открывает в себе человечность. А то в самом деле, что за жизнь, когда люди как манекены. Какой уж там секс.
«Остров» (2000)
Seom
Немая хозяйка плавучих домиков на перламутровом озере по-разному заботится о своих клиентах, например, иногда для них проституирует. Однажды на ее островке появляется бывший полицейский, который бежит от правосудия. Он суицидален, она суицидальна. Она молчит, да и он не разговорчив. А что, если это любовь?
Святой-покровитель кинокритиков Роджер Эберт дал фильму «Остров» такое определение: «Как если бы маркиз де Сад писал пейзажи пастелью». Лучше не скажешь. На премьере публика бежала от этой пастели, остальные сидели, прикрыв глаза, но было поздно: кто хоть раз увидел, как герои обращаются с рыболовными крючками, тот уже не забудет. У любви — разные лики, этот выглядит лицом проигранной войны. Культовый корейский режиссер Ким Ки Дук к своим персонажам беспощаден и дарит им такой же секс, безжалостный, как уничтожение врага на захваченной территории. Скованные одной цепью, связанные одной леской, люди-рыбы обречены изначально. Впоследствии Ким Ки Дук снял еще много поэтично-кровавых картин из серии «люблю тебя до смерти», в которых между истязанием и нежностью разницы не было, но «Остров» запомнился сильнее всех. Рыболовные крючки в голове застряли.
«Порнографические связи» (1999)
Une liaison pornographique
У нее была фантазия, которую ей хотелось воплотить. Она дала объявление в газете, и он откликнулся. Они встретились в кафе, немного поговорили и отправились в отель, где сняли номер, плотно прикрыв дверь. После этого они решают встречаться раз в неделю, по-прежнему не раскрывая друг другу имен.
Как уже было сказано, какого только секса ни увидишь в кино. И юных красавиц, которых все вожделеют, и роковых женщин, кружащих головы, и лесби, и геев, и слияние двух гетеросексуальных лун. Но тут режиссер Фредерик Фонтейн делает нечто по-настоящему оригинальное: открывает, что люди за сорок, у которых морщинки на лице, седина в голове и бес в ребре, тоже занимаются сексом. Мало того, у них бывают эротические фантазии, которые они всю жизнь хотели реализовать, да не складывалось. К черту любовь, которая, может быть, случилась между безымянными людьми за закрытыми дверьми, а может, и не случилась. Этого мы никогда не узнаем, как и того, чем они за этими дверями занимались. Главное, как говорили в фильме «Москва слезам не верит», что в сорок лет жизнь только начинается.
«Балкон» (1963)
The Balcony
В стране, где происходит революция, работает элитный бордель под названием «Дом иллюзий». Любой каприз за ваши деньги. Один клиент притворяется епископом, исповедующим грешниц. Другой играет в судью, который лижет туфли воровки, третий — в генерала, которому нравится восхваление его героизма и пони-плей. Выстрелы за окнами звучат всё громче, но их тщательно стараются не замечать.
В год выхода фильма по пьесе Жана Жене с ним поступили, как с революцией за окном: сделали вид, что ничего не происходит. И дело не только в запретных видах любви и БДСМ, разыгранных достаточно скромно даже для кодекса Хейса. Скорее, было что-то глубоко тревожное в самой мысли: мужчины лезут на высшие должности государства лишь для того, чтобы удовлетворить свои сексуальные перверсии. Лучше ужасаться власти, чем отнестись к ней без почтения и высмеять. А тут высмеяли, как в вышедшем в том же году «Докторе Стрейнджлаве» Кубрика: кучка клоунов, занимаясь идиотизмом, доводит мир до краха. Заодно предсказали будущую судьбу Голливуда, освобожденного от запретов:
«Плоть + кровь» (1985)
Flesh + Blood
В Европе начала XVI века идет нормальная повседневная жизнь: войны, грабеж на большой дороге и черная смерть. Ландскнехт Мартин ссорится с бароном-разбойником из-за добычи и клянется отомстить. Вскоре предоставляется случай: к сыну барона едет невеста со всем приданым. Мартин захватывает девушку в плен, насилует и начинает с ней жить в пустеющем замке, прежние обитатели которого умерли от чумы. Жених спешит на помощь освобождать красавицу, а та уже привыкла и, кажется, не хочет.
У Пола Верховена, который сначала был голландским режиссером, потом иностранцем в Голливуде, а теперь иностранцем в Европе, снялось множество красивых блондинок от Моник ван де Вен в ранних работах до Элизабет Шоу в «Шоугелз» 1995 года. Но следует признать, что настоящим секс-символом режиссера была не блондинка, а блондин, прошедший с ним долгий творческий путь. Вся эротика Верховена строилась на Рутгере Хауэре. Камера в него влюблена: профиль, волосы, глаза, изгиб спины, мускулатура. Вот он одетый грабит караваны, вот он голый купается в ванне, вот он весь в белом с могучим гульфиком и длинным-длинным мечом, который захочешь, а не сможешь не счесть за фаллический символ. И, конечно, Хауэру очень идет страдающее Средневековье с грязью, кровью и повисшей на нем Дженнифер Джейсон Ли, чья героиня — чертенок в ангельском обличье — выбирает из двух мужчин того, у кого меч длиннее.
